На этом этапе наши биографии расходились – «моя» Анна Гуревич якобы уехала в отдаленный штат, где все-таки пробилась на учебу, изменила имя на Ханни Гур, что лучше звучало в Америке, и стала семейным врачом. Предполагалось, что замуж она не вышла и близких друзей не завела, потому что была единственной «русской» эмигранткой в том краю, то есть – белой вороной. Связи с Литвой не сохранилось, сестра настоящей Ани Гуревич погибла совсем молодой в автомобильной аварии, а мать умерла от опухоли желудка. Кстати, в период подготовки я специально ездила и в современную Литву, и в штат Техас, где якобы работала Ханни. Хотя за столько лет все изменилось, но атмосфера провинции и тишина мне здорово помогли вжиться в образ. Далее предполагалось, что Ханни заскучала и решила круто изменить свою жизнь. Тем более Израиль того времени, окруженный враждебными арабскими странами и постоянно атакуемый террористами, вызывал большое сочувствие в среде русско-еврейской эмиграции. В 2002 году доктор Гур подала документы на переезд. Репатриантов из Америки принимали с восторгом, сразу после окончания языковых курсов и сдачи экзамена на лицензию врача ей предложили работу в маленьком уютном городке, где больше требовалось знание русского и английского, чем иврита.

Я часто пытаюсь представить семью «моей» Ани, их радости и огорчения. Интересно, на кого она похожа? Например, на отца, его зовут Миша, он добрый, но грустный, потому что часто болеет. Зато он встречает детей из школы, расспрашивает про уроки и успехи, они вместе обедают, играют в шашки, смотрят перед сном милые детские мультфильмы. Мама Надежда каждый день приходит с работы домой, никаких экспедиций и командировок! Она печет пироги и рассказывает дочкам сказки, в доме тесно, но очень тепло и замечательно пахнет сладким тестом. Сестра обожает Аню, они меняются лентами и карандашами, вместе бегут по утрам в школу, вместе укладывают кукол спать, а потом сами ложатся в одной общей комнате и долго шепчутся и хихикают, пока глаза не начинают закрываться. Я даже забываю иногда, что это только легенда, что у меня никогда не было сестры, пироги в нашей закрытой школе не пекли, а привозили готовые из кондитерской, а родители постоянно уезжали и даже забывали иногда, в каком именно классе я учусь.

Зато эта чужая история страховала меня от всех возможных нестыковок: тяжелого американского акцента, плохого знания литовского, странностей поведения. Русский и китайский я учила с раннего детства, родители считали, что отдаленные языковые группы помогают развитию у ребенка ассоциативного мышления. Литовский требовался самый простой и бытовой, да еще хорошо забытый. Современный английский, конечно, здорово отличался от принятого в двадцатом веке, но эмигрантка, пусть и с большим стажем проживания в Штатах, вполне могла допускать ошибки и неточности. Я вызубрила свою легенду, как шпион времен Второй мировой войны, месяц просидела с косметологами над корректировкой внешности, вот и все сборы. Если не считать, что история заданного времени была выучена еще перед подачей документов на конкурс.

За первый год работы в тайм-командировке я практически ни разу не столкнулась с особыми трудностями. Если не считать трудностями саму жизнь в странном, неудобном и медленном мире.

Англичанин не потребовал большого труда. Биоволны мягко кружили, почти не прерываясь, сердце четко сокращалось, и поверхностный склероз сосудов совершенно не мешал кровообращению. Легкие тоже были вполне гибкими для его возраста. Печень с небольшими признаками ожирения, увеличенная простата, остеоартроз коленных суставов, легкая подагра. Всё в пределах нормы для шестидесяти девяти лет. Но он, конечно, хотел сдать анализы. И пройти колоноскопию. И записаться на прием к кардиологу и невропатологу. То есть все, что рекомендует интернет его времени для грамотных обывателей. Душа переворачивается от таких варварских и допотопных исследований, как рентген или колоноскопия, но я послушно выписываю направления. Не будешь же ему объяснять про биодиагностику и теорию поля!

Бедуинка, выразительно стеная и кашляя, рванулась в открытую дверь, но я все-таки позвала Чизиков. Может, Лине станет немного легче от моего внимания.

Если бы современный художник захотел нарисовать Адама и Еву, он не нашел бы лучшего образца, чем мои Чизики. Тонкие запястья, прозрачная кожа, мягкие широкие бедра, золотые локоны до плеч. Это все Лина. И рядом – худой длиннющий Том, похожий на киногероя, с бездонными глазами и густой темной шевелюрой. Лина и Том женаты семь лет, пять из них они провели в клиниках и больницах, где занимаются бесплодием.

Иногда мне хочется заплакать от бессилия. Ведь никакой серьезной причины нет. Я четко вижу хорошенькие овальные яичники Лины, похожие на молодые грозди винограда. На правом выделяются сразу два мешочка созревших яйцеклеток, – вот тебе двойня, бери и вынашивай! Про Тома и говорить нечего, его сперматозоидов хватило бы на двадцать младенцев. Причина бесплодия у Лины в очень тонком слое клеток на внутренней стенке матки. Оплодотворенное яйцо не может проникнуть и прижиться. Ерундовая проблема с современных позиций. Есть огромный опыт по вынашиванию плода другой женщиной, здесь он тоже вполне освоен. Но найти такую женщину (они называют ее ужасным словом «суррогатная мать»!) пока очень трудно, нужно много времени и денег. И потом Лина мечтает сама выносить ребенка. Слышала бы моя мама!

Конечно, мои родители не рассматривали никаких вариантов рождения своего ребенка, кроме как в Центре материнства. Тем более в том году планировалась новая экспедиция в Индию. Не могла же мама все бросить и девять месяцев ждать, сложив руки на растущем животе.

В принципе, вся история развития человечества идет по пути специализации. Иначе каждый человек был бы вынужден до сих пор сам шить себе платья, печь булки и собирать компьютер из отдельных кусков пластика. Воспитание детей тоже давно передано в руки специального персонала – в яслях, детском садике, школе. Общество просто сделало еще один шаг. Если работающая женщина может доверить уход за своим младенцем няне или воспитательнице, то почему не предоставить и вынашивание ребенка специальному человеку? Сегодня никого не удивляют понятия Active Mother и Natural Mother, созданы центры с прекрасными условиями – питанием, гимнастикой, бассейнами и прогулочными парками, которые позволяют «действующей матери» выносить здорового ребенка для его биологических родителей. Конечно, такая программа стоит больших денег, но можно заранее вносить ежемесячную сумму, как делают многие молодые пары. Правда, последнее время психологи стали говорить об утрате ценности конкретного ребенка, особенно если он рождается слабым или не очень удачным. Ведь всегда можно заказать другого.

– Гинеколог предлагает попробовать искусственное оплодотворение из банка спермы, – по щеке Лины тянется мокрая дорожка, – может быть, у нас индивидуальная несовместимость. Но мне бы пока не хотелось.

Том молчит, хотя по его мрачной физиономии понятно, как он относится к оплодотворению своей жены чужой спермой.

«Дурак он, ваш гинеколог, – мысленно кричу я, печатая очередное направление на ненужные анализы».

Всего-то тоненькая полосочка клеток, еще несколько рядов, и будет достаточно… Это даже не лечение, а только минимальное вмешательство. Что особенного может случиться, ну отдохну потом несколько дней! Крошечный бросок в чужое поле, главное, не спешить и сосредоточиться – раз, два, три.